Чуть меньше месяца осталось до 1 февраля — это последний день подачи «заявок» на сдачу ЕГЭ по выбору. К чему готовиться выпускникам? Какой предмет станет самым популярным? Переведут ли Единый в онлайн? Все самое главное о Едином госэкзамене и не только о нем рассказал в интервью «Российской газете» руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Анзор Музаев.
Анзор Ахмедович, что выберет для ЕГЭ большинство школьников — ваш прогноз?
Анзор Музаев: В этом году, думаю, лидеры останутся те же — обществознание и информатика. И если обществознание уже далеко не первый год на первом месте среди предметов по выбору, то информатика буквально несколько лет назад была лишь шестой! А сейчас она уже на втором месте. И это понятно: мы живем в век стремительно развивающихся технологий. Думаю, обществознание будет постепенно отходить на второй план.
Еще одна история, которая, уверен, повлияет на выбор предметов ЕГЭ, — бум импортозамещения. В экономике происходят тектонические сдвиги, предприятия масштабно перестраиваются, востребованность специалистов сейчас колоссальная. И если спрос на ИТ-специалистов уже давно не новость, то сегодня зарождается новый серьезный глобальный тренд: спрос на инженеров всех отраслей, на специалистов естественно-научного направления. Так что, думаю, и профильную математику, и физику, и другие естественно-научные дисциплины, в частности, химию и биологию, начнут выбирать чаще.
Инженерные специальности будут востребованы, высокооплачиваемы, и за специалистов этого профиля будет конкурентная борьба среди ведущих компаний и предприятий.
А на что в целом обратить внимание нынешним выпускникам?
Анзор Музаев: К экзамену надо готовиться. Но эта подготовка не значит, что за три месяца нужно брать репетитора и экстренно решать задания. Готовиться надо не за три месяца, не за месяц, не за полгода. К экзамену, в принципе, надо готовиться все одиннадцать лет. Ну или как минимум с первого сентября. Тогда и выход на финишную прямую будет куда легче.
Фото: Инфографика «РГ»/ Александр Чистов / Мария Агранович
Основная проблема, и это я заметил по своему сыну, который в прошлом году как раз сдавал ЕГЭ, — заставить себя собраться и равномерно распределить время на подготовку.
Поэтому выпускникам 2024 года рекомендую уже окончательно определиться с предметами по выбору и этим предметам дополнительно ежедневно уделять больше времени.
Вы говорили, что ЕГЭ в онлайн в ближайшем будущем переводить не будут. А при каких условиях экзамен может стать виртуальным?
Анзор Музаев: Вопрос в другом: насколько нам вообще необходим такой формат и сможем ли мы при этом обеспечить прозрачность и объективность процедуры экзамена. Помните, в ковид уже была активная дискуссия на эту тему.
Сейчас у выпускника есть право подать документы в пять вузов на три специальности в каждом. Фактически пятнадцать вариантов. И если мы переходим в онлайн-формат, то не должны сокращать это окно возможностей. В ковид некоторые вузы предлагали нам систему прокторинга: это онлайн-экзамен с «включением» экзаменационной комиссии, с подключением камер и т.п.
Но смотрите: у нас в среднем 600 с лишним тысяч выпускников школ текущего года, плюс около 100 тысяч выпускников прошлых лет. Для 700 тысяч человек надо сохранить все возможности, соблюсти объективность и главное — интернет везде должен быть стабильным и высокоскоростным, чтобы не было сбоев. У каждого сдающего должно быть рабочее место, откуда он может зайти в Сеть. Но у нас до сих пор не до конца решен вопрос даже с оснащением техникой всех пунктов проведения экзаменов. Поэтому в этом году на ОГЭ по информатике, который сдают на компьютерах, выделен дополнительный, третий, день.
Так что пока онлайн-формат — задача со многими неизвестными.
В штатном режиме российские школьники сдают ЕГЭ уже больше десяти лет. Почему его до сих пор «кошмарят»?
Анзор Музаев: Потому что ЕГЭ — экзамен с большими ставками. Что это значит? Это не только аттестат об окончании школы, но и поступление в вуз. Ведь, заметьте, мы никогда не слышим от депутатов, от экспертов требований отменить Основной госэкзамен, который сдают после девятого класса. Да, переживают за оценки, но не так, как на ЕГЭ.
Но вот что хочу отметить особо. Все одиннадцать лет, которые я работаю в Рособрнадзоре, мы получаем звонки: «А может, можно…», «А вот как бы нам»… Но в ЕГЭ все решают только знания ребенка. И этот момент, думаю, тоже часто раздражает некоторых статусных родителей: нет возможности как-то повлиять на результат.
А в нашем советском прошлом при прекрасном качестве образования все же эти возможности были. Например, как только золотая медаль стала давать льготу при поступлении в вуз, начался «медальный туризм»: из школ крупных городов родители переводили детей в провинциальные школы, где медаль получить было легче. Это было, и люди старшего поколения, наверняка, такое помнят.
В 90-е годы ХХ века в стране коррупция при поступлении в вузы приобрела просто невероятные размеры. Нужно было строить совершенно другую систему поступления, где бы не играл такой роли человеческий фактор. Если бы этого сделано не было, думаю, мы получили бы бунт родителей и талантливых школьников.
И еще одно: многие родители очень болезненно воспринимают результаты ЕГЭ, потому что по этой стобалльной шкале оценивают… себя. Если ребенок не дотянул, значит где-то недовоспитали, что-то недодали. А виноват в итоге ЕГЭ.
Очень прошу: не надо так делать. Дети у нас очень разные, поэтому и шкала не пятибалльная.
Вы сказали, что, если бы не ввели ЕГЭ, был бы родительский бунт. Сейчас нет ощущения, что бунт возможен уже из-за Единого?
Анзор Музаев: Никакого абсолютно. Введение ЕГЭ было ориентировано тогда не только на объективный отбор в вузы, но и, как это ни странно сейчас прозвучит, на сохранение традиций и единства в системе образования. Он помог сохранить все то, что у нас было. Почему? Потому что в 90-е годы и в начале 2000-х каждая школа могла заниматься по своей программе, было множество разных учебников, методик, программ. Все о чем-то спорили, доказывали, предлагали реформы, нововведения — сплошной винегрет. Учитель не понимал, куда двигаться.
К чему это привело? Ни к чему, кроме падения общего уровня образования. ЕГЭ и его контрольные измерительные материалы стали для учителя ориентиром, к которому нужно было привести своих учеников.
Привести или притащить? Ведь натаскивание на ЕГЭ — тоже «вечная тема», как и репетиторы…
Анзор Музаев: Знаете, я закончил школу в 1991 году. Школа была с хорошими традициями и качеством образования, несмотря на сложное время. Полгода перед поступлением в вуз у меня был репетитор по физике. И у моих одноклассников, нацеленных на поступление в вуз, тоже были репетиторы — из тех же вузов. В те времена это называлось подготовкой к экзамену.
Что касается школьных педагогов… Сегодня все оценки по предметам в каждой школе есть в информационных системах, которые изучают научные педагогические институты для дальнейшей работы с учителями и школами. И только. Но беда начинается, когда органы управления образованием, директор школы, руководитель муниципалитета или региональный департамент «цепляются» за какую-то цифру и объявляют, что это мало. Начинается гонка за результатом. Например, «средний балл по русскому языку — 67» не устраивает местные власти региона. Дается сигнал: «В следующем году довести средний балл до 70». И все, пошла волна, последним звеном в которой оказывается педагог. Бедного учителя накручивают и требуют результат. Но эта гонка не имеет ничего общего с объективными результатами.
Вы не так давно сказали, что необходимо менять принцип поступления в колледжи. Родительская общественность, мягко говоря, всколыхнулась. Давайте все-таки разложим все по полочкам. Чего ждать?
Анзор Музаев: Первое, самое главное. Если мы планируем какое-то серьезное изменение, то об этом изменении ребята должны узнать сильно заранее, как минимум в начале 8 класса. Поэтому в этом году точно ничего не случится. По сути, пока никаких серьезных обсуждений новой модели поступления в колледжи не было. Но об этом уже давно говорят на разных совещаниях. Это факт.
Система экзаменов в девятых классах создавалась как минимум 20 лет назад и совсем в другой реальности. Тогда техникумы и колледжи были переданы регионам и не пользовались большой популярностью, местные власти не вкладывались в их развитие. Подавляющее большинство выпускников школ шли в вузы. В колледжи поступали по среднему баллу аттестата на основе пятибалльной шкалы. Тогда эта система нормально работала, так как конкурса почти не было. Зато были тотальные недоборы: я работал региональным министром образования и знаю об этом не понаслышке.
А сейчас? Около 60 процентов выпускников 9-х классов идут в среднее профобразование. Активное импортозамещение, предприятия начали сотрудничать с колледжами… Во многих субъектах поступить туда уже иногда престижнее, чем в региональный вуз. Практически все успешные выпускники колледжей сразу находят работу по специальности. Появился реальный конкурс при поступлении! Необходимо отбирать ребят мотивированных, по профилю, а сейчас экзамены в девятых классах не носят прикладного характера. Выпускник просто не понимает, какой бонус получает от сдачи ОГЭ.
Нужно помочь ребятам выбрать верную траекторию при поступлении не только в вуз, но и в колледж.
Как будут в 2024 году сдавать ЕГЭ выпускники новых регионов?
Анзор Музаев: Особый порядок сдачи Единого госэкзамена для выпускников школ новых регионов действует до 2026 года. Школьники также как и в прошлом году смогут выбрать: сдавать ЕГЭ или поступать по результатам промежуточной аттестации. Обязательные предметы для получения аттестата они могут сдать в форме ЕГЭ или ГВЭ.
Дети учились по другим стандартам, в других школах, по другим учебникам, по другим программам. Требовать от них таких же знаний даже по русскому языку мы не можем. Говорить — одно, а сдавать экзамен — совсем другое. Поэтому будет плавный переход, как в свое время было в Республике Крым и Севастополе. В течение этих нескольких лет школы будут укрепляться, педагоги пройдут повышение квалификации, ребята будут заниматься по нашим стандартам и учебникам. И через несколько лет уже спокойно смогут сдавать экзамены в таком же формате, как и все российские школьники.
Важно: для этих ребят в вузах выделены дополнительные бюджетные места. Не за счет основного числа мест, а «сверх». Так что на основной конкурс они никак не повлияют.
Мария Агранович, https://rg.ru/2024/01/08/sdavat-i-ne-sdavatsia.html
Между тем
На 2024/2025 учебный год вузам выделено 620,5 тысячи бюджетных мест. Из них 28,5 тысячи направлено университетам новых регионов. Соответствующие приказы изданы Минобрнауки России.
Самый большой рост бюджетных мест — по программам подготовки инженеров. Их станет на 2281 больше. На 772 бюджетных места больше выделено по группе «Здравоохранение и медицинские науки».Третье место — «Машиностроение» (+ 505 мест), далее — «Информатика и вычислительная техника» (+ 416 мест), «Электро- и теплоэнергетика» (+ 304 места).
Также места увеличились в группах «Биологические науки», «Электроника, радиоэлектроника и системы связи», «Информационная безопасность», «Математические и естественные науки», «Сельское хозяйство и сельскохозяйственные науки».
Вузы — лидеры по числу бюджетных мест: МГУ им. Ломоносова, Казанский (Приволжский) федеральный университет, Высшая школа экономики, Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, МГТУ им. Баумана.
Фото из архива «Рассвета»
