Сегодня, понимая, что настанет тот момент, когда некому будет рассказать о Великой Отечественной войне, а нам услышать о том времени «из первых уст», мы справедливо стремимся сохранить как можно больше для истории – не только общей, но и личной.
Среди множества тем о войне есть одна, которой мы касались крайне мало – тема фашистской оккупации.
Триггером, чтобы взяться за нее, стала книга донского писателя и журналиста Владислава Смирнова. Он собрал воспоминания ростовчан о том, как город жил под тенью свастики. Короткие, реалистичные, полные каких-то бытовых мелочей, тексты… как же о многом они говорят.
Август 1942 – декабрь 1942 – пять неполных месяцев длилась оккупация на территории Ремонтненского района.
Что запомнили об этом времени жители, оставшиеся здесь, когда части Красной армии под натиском превосходящих сил противника оставили степные села и поселки… И сюда пришел враг.
Сегодня уже мало в живых тех, кто пережил то мрачное время. Но, очевидно, в семьях передавались какие-то воспоминания. Мы предлагаем вспомнить, что рассказывали нам бабушки, дедушки… Предполагаем, что в этих воспоминаниях могут встречаться какие-то противоречия и нестыковки. Но давайте сегодня запишем все как есть, потому что завтра, может так статься, уже некому будет пересказать и эти сохранившиеся в семьях сведения.
Выпуск 1
Елена Шипулина:
— Накануне оккупации село наводнили беженцы – в основном еврейской национальности. Это страшная история, что случилось с этими людьми потом. Памятник, установленный за селом на месте массовой казни, тому горькое свидетельство.
Но есть надежда, что не всех постигла такая участь.
Беженцев расквартировали по домам. «Нам досталась», так выражалась моя бабушка Мария Григорьевна Середина, пожилая пара с внучкой Марочкой. Люди были интеллигентные, воспитанные. Видно было, что им тяжело давались долгие переходы, да еще с маленькой девочкой. Каждое утро они хлопотали возле Марочки – надевали чулочки, прислушивались, не кашлянула ли, не заболела ли ножка-ручка. По мнению бабушки, они, наверное, лучше многих понимали, что с ними может случиться. Буквально перед тем, как зайти немцам, старички засуетились, побросали в потертый чемодан какие-то вещички и тихо ушли. Бабушка до конца жизни вспоминала их, все надеялась, что «у наших евреев получилось уйти далеко и спастись», — и всегда при этом звучал один и тот же вопрос: «Интересно, какой выросла Марочка?»
Тамара Чубова:
— У моей бабушки Черноусовой Елены Павловны было 9 детей – три парня и шесть девчонок. К тому времени, когда Ремонтное оккупировали, старший ее сын Иван уже воевал, а младшему Владимиру было всего 4 месяца.
Моей маме было почти 16 лет, когда в село вошли фашисты. У нее были волнистые волосы, выразительные глаза. Несколько раз возникала ситуация, когда немцы обращали на нее внимание, увидев, восклицали «Judin, judin», что значит «еврейка». Бабушка, охваченная страхом, бросалась вперед: «Дочка, моя дочка», — с ударением на последний слог, доказывала она. В общем, маму старались прятать подальше от немецких глаз.
Среди всех сестер ближе всех маме была Рая. Она была младше на четыре года и, к слову, отличалась бойким характером.
Поскольку семья жила совсем рядом с центром села, тётя Рая, которой было на ту пору 12 лет, своими глазами видела, как немцы собрали беженцев, якобы для отправки на родину.
Среди толпы ей особенно запомнился старик с овчаркой. Не помню, почему, но вскоре после этого она оказалась вблизи места, где этих несчастных людей расстреляли, и увидела там ту самую собаку – одну без хозяина. Тетя обратила внимание, что место какое-то странное, земля свежая, но из-за овчарки побоялась подойти ближе и убежала. Спустя время она и другие узнали, какая там произошла трагедия.
Елена Караханова:
— Моему папе Марысаеву Борису Пантелеевичу было 8 лет, когда в село вошли немцы. Я любила слушать его рассказы, как они жили в военное, послевоенное время, а потом поняла, что их надо записывать.
Еврейские беженцы, рассказывал он, появились в Ремонтном в 1942 году, еще до того, как село оккупировали немцы. Их было много. Немецкие власти в первые же дни объявили сбор еврейского населения и велели им везде ходить с меткой: на одежде сзади, на спине, был нашит белый круг сантиметров 10-12 в диаметре.
Однажды, это было где-то в конце сентября, беженцам объявили, что их повезут на родину и надо утром собраться во дворе Дома пионеров (сейчас в этом здании районный архив). Но уже с вечера по селу просочилась весть, что евреев повезут не на родину, а на расстрел. Видно, кто-то из полицаев проболтался. Но в плохое не хотелось верить…
И вот с раннего утра к Дому пионеров потянулись беженцы, в основном, женщины с детьми, старики — с узлами, чемоданами и даже с небольшими такими тачечками. Во двор заехали несколько больших машин, стали грузиться. Вещи складывали отдельно в кучу, немцы сказали, что повезут их отдельно. Люди — в другую машину.
Машины уехали. Беженцы стояли в ожидании еще машин. И когда эти же машины вернулись за ними, они поняли, в чем дело. Такой крик стоял по улице. Немцы прикладами буквально загоняли в кузов сопротивлявшихся. Машины уехали…
Еще долго жители села находились в оцепенении. Тогда мы поняли, насколько враг жестокий и беспощадный.
P.S. Мы не знаем, будет наш проект объемным и длительным или завершится вскоре после того, как начался, но давайте попробуем из маленьких воспоминаний собрать большую картину не самого лучшего периода истории нашей земли.
Поделитесь своими воспоминаниями. Текст с воспоминаниями можно направить на электронную почту редакции rassvet@remont.donpac.ru, написать личным сообщением на странице в сети «одноклассники» или позвонить в редакцию (четверг-пятница) по тел.: 31-0-75.
Фото на заставке: памятник еврейским беженцам, погибшим во время Великой Отечественной войны. Установлен на месте расстрела немцами мирных жителей. Находится за чертой населенного пункта, к северу от с. Ремонтное
Подготовила Е. Шипулина / rassvetnews / фото автора
